Цифровые портативные радиостанции ICOM APCO 25 (P25)

Разница во времени.Будапештская осень весенней московской оттепе

Внимание, внимание! Говорит свободное радио имени Кошута в Будапеште. Министр-президент Надь сегодня утром сообщил: сегодня утром советские войска напали на столицу Венгрии с явным намерением свергнуть законное правительство Венгрии.
- Венгрия для нас это было совершенно нечто невероятное. Это, наверное, было единственное время, когда коротковолновый приемник стоял в аудитории, лекция кончалась, преподаватель выходил, включался приемник.
- И все это кончилось в Венгрии крахом. Унылое было настроение, кстати, у всех моих друзей, потому что мы с ними были единомышленниками.

Владимир Тольц:

В 1957 году в советский самиздат попало то, что в декабре 56-го тайно написал замечательный русский ученый, биолог Александр Александрович Любищев:

"Венгерское восстание не контрреволюция, а настоящее, народное... Интервенция, подавление венгерских рабочих и крестьян есть акт контрреволюционный, и не случайно, что и средства усмирения (военно-полевые суды) заимствованы из арсенала реакционного правительства Столыпина. Значение же венгерских событий в том, что первый страшный удар по сталинизму в международном масштабе нанесен не капиталистами, а рабочими и прогрессивной молодежью."

Теперь-то, через четыре с половиной десятилетия после того, как написаны и запущены были в самиздат эти строки, нам очевидна их определенная пафосом и культурой эпохи ограниченность и ошибочность: не Столыпин изобрел ведь военно-полевые суды, его главное "изобретение" в другом... Да и первый ощутимый удар по сталинизму нанесли вовсе не рабочие и студенты. Эти первые удары, - а венгерское восстание 56-го года лишь завершило целую их серию, - нанесли прежде всего те, кто еще недавно ближе всех теснился у сталинского трона, кто стал его наследником, а затем и тайным ниспровергателем.

На "местном материале", в Венгрии, эту атаку явственно ощутили уже весной 1954-го, когда к пожизненному заключению был приговорен начальник Управления госбезопасности генерал-лейтенант Габор Петер. Вместе со своим советским коллегой генерал-лейтенантом ГБ Михаилом Белкиным Петер был организатором и дирижером показательного процесса против ветерана международного коммунизма Ласло Райка, которого в результате в 1949-м году казнили. Через пару лет, обвинив в сионистском заговоре, арестовали и Белкина (в 1953-м, его освободили, уволив из "органов"). А за два месяца до смерти Сталина посадили и Петера, и, как я уже сказал, "разобрались" с ним куда суровее, чем с его старшим московским партнером.

Еще один "знаковый" эпизод венгерской политической жизни 1954-го: реабилитировали бывшего министра внутренних дел и члена Политбюро Яноша Кадара. В 49-м он вместе с Петером вышибал фальшивые признания вины из обреченного на смерть Райка. А в 1951-м его самого приговорили к пожизненному заключению. Правда, не за фальсификацию дела Райка, - подлинными "отцами" этого дела были Сталин и его "правая рука" в Венгрии - Матиаш Ракоши, - а по не менее ложному обвинению в выдаче хартистам товарищей по антифашистскому подполью, а также за инициативу роспуска в 1943-м году компартии (тогда на воле оставалось не более 12-ти ее членов).

Теперь Сталин был мертв. И хотя Ракоши, на которого по-прежнему делал ставку Кремль, оставался на вершине власти, Кадар с репутацией "жертвы режима" оказался на воле, и на очереди была посмертная реабилитация Ласло Райка. Это произошло в 1955-м и оказалось новым ударом по положению Ракоши.

А еще были антисталинистские сдвиги в Восточной Европе (ГДР, Польше, Чехословакии), события в Югославии, за которыми, стремясь не отстать от конъюнктуры, зорко следили в Будапеште.

А еще - уже в феврале 1956-го - статья в "Правде" "советского венгра" академика Варги о расстрелянном в СССР в 1938-м году Белла Куне, с тех пор считавшимся "предателем рабочего класса", а теперь объявленном "одним из виднейших деятелей венгерского коммунистического движения". Десятилетия спустя российские историки прокомментируют:

"Для Ракоши публикация "Правды" была "неожиданной" потому, что долгое время венгерская пропаганда превозносила его, как, по сути дела, единственного вождя Советской Республики 1919-го года".

Но главная неожиданность обрушилась на Ракоши вовсе не из главной советской партийной газеты, а из Кремля, где он в ту пору коротал дни на ХХ съезде КПСС. В пятницу, 24-го февраля обязательная для иностранных гостей «отсидка» закончилась. На закрытое заседание 25-го их не пригласили. Ракоши полагал, что в субботу избирали руководство КПСС и рассчитывал о результатах этого узнать из утренних воскресных газет. (На вечер был назначен отъезд.) И тут началось то, о чем он много спустя, находясь в советском изгнании, вспоминал так:

"Во время обычных телефонных звонков, когда мне звонили, чтобы попрощаться, почти все довольно загадочно и не совсем для меня понятно спрашивали о том, что я знаю о событиях прошедшего дня. К полудню я узнал, что состоялось закрытое заседание съезда, на котором был обсужден вопрос о Сталине. Для меня это до некоторой степени было неожиданным, я полагал, что подобного не произойдет".

После обеда к уже сложившим свои чемоданы венграм прибыли двое сотрудников Международного отдела ЦК КПСС. Привезли русский текст секретной антисталинской речи Хрущева. Брать ее с собой не разрешили. Копировать тоже. Позволили сделать "пометки для себя". Венгры обсуждали эти "пометки" уже в поезде. Находясь не у дел, бывший предводитель венгерских коммунистов вспоминал это обсуждение так:

"Несмотря на то, что доклад был предназначен строго для внутреннего пользования, было ясно, что рано или поздно его содержание просочится в открытую печать, и это всех нас беспокоило".

Ракоши беспокоился не зря. Как и другой Генеральный секретарь много десятилетий спустя, он возвращался в совершенно "другую страну". Впрочем, она сама еще этого не знала. А Москва в течение пары месяцев еще ориентировалась на Ракоши, но дни его власти были уже сочтены

Из дневника советского посла в Венгрии Андропова Юрия Владимировича.

"30 марта 1956 года.
Совершенно секретно.

Ковач Иштван, секретарь Будапештского горкома парии, по своей инициативе информировал меня о положении дел в связи с партийными активами и собраниями в первичных партийных организациях, обсуждающих решения ХХ съезда КПСС и мартовского пленума ЦК Венгерской партии труда. Ковач положительно оценивает критические замечания членов ЦК в адрес Политбюро и Секретариата и считают, что эти выступления отражают настроения широких партийных масс и прежде всего партийного актива. Ковач ... указывает на то обстоятельство, что враждебные элементы а также лица из правой оппозиции, пытаются использовать обстановку для того, чтобы дискредитировать руководство партии в глазах коммунистов. Это в известной мере удается им, поскольку налицо имеются довольно крупные ошибки и промахи в руководстве народных хозяйством и партией...

Особое внимание приобретает вопрос о реабилитации лиц, ранее неправильно репрессированных органами государственной безопасности, особенно дело Райка. На партийных собраниях ... коммунисты требовали указать конкретных виновников гибели Райка и других товарищей. При этом они указывали, что ... нельзя всю ответственность за репрессии против честных партийных активистов возложить только на Петера Габора. Имели место выступления, в которых коммунисты прямо указывали, что ответственность за грубые ошибки в области карательной политики несет лично тов. Ракоши и требовали удаления его из руководства партии. ...

За последние два дня, - сказал т. Ковач, - западное радио, и особенно "Голос свободной Европы" усилили свою пропаганду, направленную против Политбюро и лично тов. Ракоши. Под влиянием этой пропаганды разговоры об ответственности тов. Ракоши за дело Райка начинают широко обсуждаться среди части населения Будапешта и особенно среди партийных кадров".

Упоминаемая Андроповым радиостанция "Голос свободной Европы" это - Радио Свободная Европа, первым поведавшее венграм о секретной речи Хрущева о культе личности и его последствиях. Об этом же и о событиях в Венгрии много рассказывала тогда по-русски и Радиостанция "Освобождение", в последствии получившая свое нынешнее имя - Радио Свобода.

Итак, под влиянием тайных сообщений из Венгрии о нарастающей там политической дестабилизации, свидетельств о крахе экономического курса Ракоши и общего разброда в умах коммунистов всех стран, начало которым положила антисталинская речь Хрущева на ХХ съезде, Москва решила убрать Ракоши с поста главы венгерского правительства, поначалу сохранив за ним пост главы Венгерской партии трудящихся (ВПТ). Это произошло в начале июля.

Из воспоминаний писателя Арпада Гёнца (в 1990-м он был избран президентом Венгерской республики):

"Премьер-министром Венгрии Москва назначила Имре Надя. И случилось чудо - Имре Надь впервые за пять лет назвал вещи своими именами. Миллионы в прямом смысле слова рыдали у репродукторов".

Надю было тогда 60. В Первую мировую, 20-летним парнем он попал в русский плен. В 1918-м стал большевиком. В гражданскую воевал за красных в Сибири. Затем его нелегалом отправили в Венгрию, где он 13 лет работал на "мировую революцию". В январе 1933-го ОГПУ НКВД завербовало его в качестве агента-осведомителя (агентурная кличка "Володя"). Работал "Володя" бескорыстно, материального вознаграждения не получал. Ныне известно около 190 его доносов и донесений не только на венгров, но и австрийцев, немцев, поляков, болгар, русских. По подсчетам одного из российских историков 15 из этих жертв расстреляны или погибли в заключении. Все реабилитированы. Вновь Надь вернулся на родину лишь в 1944-м. После войны был членом Политбюро, занимал министерские посты, после смерти Сталина стал Предсовмина. Но в 1955-м его обвинили в "правом уклоне", сняли со всех постов и исключили из партии. И вот теперь этот "беспартийный коммунист" провозгласил "новый экономический курс", означающий отказ от превращения Венгрии в страну тяжелой индустрии и особое внимание к производству предметов потребления, а также поддержку мелких товаропроизводителей, свободу выхода крестьян из кооперативов и пересмотр сфальсифицированных судебных дел. Венгрия возликовала.

В советском посольстве напряглись. В Москве тоже.

Чтобы разобраться со сложившейся в Венгрии ситуацией, туда срочно вылетел член Президиума ЦК КПСС Михаил Суслов. В Будапеште он констатировал кризис партийной власти, выражающийся в дальнейшей атаке на Ракоши и Михая Фаркаша. (Член Политбюро Венгерской партии трудящихся Фаркаш в 1948-53 годах был министром обороны и приобрел в этот период общевенгерскую известность как организатор массовых репрессий.) Находясь в Венгрии, Суслов понял, что в обстановке нарастания открытых антисталинистских настроений (ведь "Голос Америки" и Радио Свобода-Свободная Европа уже больше месяца передавали и обсуждали секретную речь Хрущева на ХХ съезде), в этой остановке гласного обсуждения преступлений Фаркаша избежать не удастся. Как не удастся избежать и кадровых замен в руководстве венгерских коммунистов. Закаленный в борьбе с "космополитами" Михаил Андреевич лишь посоветовал им вводить в руководство поменьше евреев. А коллегам в Москве предложил согласиться на кандидатуру бывшего зека Яноша Кадара (венгра по национальности), лояльно, по наблюдениям Суслова, относящегося к СССР:

"Что касается Кадара, то известная польза от его пребывания в Политбюро будет, поскольку у него еще полностью не изжито чувство обиды против Ракоши. ... Введение же его в Политбюро значительно успокоит часть недовольных, а самого Кадара морально свяжет".

Вместе с тем количество "недовольных", точнее - открыто высказывающих свое мнение в разгорающейся в общевенгерском масштабе дискуссии бурно возрастало. И это были не только коммунисты. Хотя один из центров этой дискуссии Венгерская партия трудящихся неосмотрительно заложила сама. - Еще в 1955 году Будапештским комитетом Союза трудовой молодежи (под партийным присмотром, разумеется) был создан кружок (иногда его именовали "клубом") Петефи. (Из 20-ти членов правления кружка 17 были коммунистами.)

Советский историк Валентин Михайлович Алексеев, чье исследование венгерского восстания 1956 года смогло увидеть свет лишь после смерти автора, писал:

"В марте 1956 г. партийные инстанции, поддаваясь духу времени и не предвидя всех возможных последствий, разрешили организовать в рамках кружка широкие дискуссии на актуальные темы, для того чтобы дать выход общественной активности молодежи, сохраняя в то же время над нею партийный контроль. ... С течением времени в деятельности кружка и его руководства, в проводимых им дебатах, стало ощущаться растущее влияние партийной оппозиции. ... Кружок Петефи стал превращаться в нечто вроде неофициального парламента, обсуждающего все аспекты общественно-политической жизни. Он широко распространял оппозиционные и даже повстанческие настроения".

И этого не могли не заметить "старшие братья" из советского посольства и их добровольные венгерские осведомители.

Из секретного дневника советского посла в Будапеште Андропова Юрия Владимировича (запись сделана после 27 июня 1956 г.):

"В настоящее время по линии Союза трудящейся молодежи проводятся в Будапеште многочисленные дискуссии по различным теоретическим и политическим вопросам. Эти дискуссии в ряде случаев превращаются в открытые демонстрации против Политбюро ЦК ВПТ и его политики. Несколько дней тому назад на одной из таких дискуссий перед многочисленной аудиторией выступила жена Райка, которая требовала "окончательной реабилитации мужа", увековечения его памяти (назвать именем Райка какой-то город, завод, улицу и т.д.) Аудитория встретила это выступление весьма одобрительно".

Особенно насторожила Андропова дискуссия в кружке Петефи о свободе печати:

"На дискуссии собралось несколько тысяч человек писателей, журналистов, редакторов газет, студентов и преподавателей вузов и других, в том числе много членов ВПТ. Для выступления в прениях записалось около ста человек. Выступили - 20. Дискуссия началась в 7 часов вечера и окончилась в 4 часа утра. /.../

Основными направлениями указанных выступлений были: а) выступления против руководства партии в целом и отдельных его членов. Например, писатель Надь Петер прямо заявил, что писатели и журналисты будут работать только с новым руководством партии, а не с людьми, которые себя "политически скомпроментировали"./.../ б) Выступления за реабилитацию Надя Имре./.../ в) Выступления с требованием свободы печати. Так журналист Мочар в своей речи заявил, что в Венгрии после смерти Петефи "уже сто восемь лет нет свободы слова". /.../ г) выступления против органов безопасности. Писатели Тардош и Куцка провокационно утверждали, что после 1945-го года "венгерский народ жил в непрерывном страхе".

По рассказам товарищей, присутствовавших на указанной дискуссии, многие из приведенных выше выступлений вызвали аплодисменты и одобрительные возгласы присутствующих".

Будапешт 56-го. Так это начиналось...

Истории венгерской революции посвящены тысячи публикаций, десятки объемных томов исследований. Одних публикаций документов и воспоминаний - тысячи и тысячи страниц. Всего этого- понятно - не вместить в нашу передачу. Поэтому я решил сейчас ограничиться тем, что сквозь шум глушилок могли разобрать слушатели Свободы (тогда - радиостанция "Освобождение") 45 лет назад.

Из фоноархива Русской службы Радио Свобода:

Июль 56-го года.

Ракоши вынужден уйти, но оппозиция уже требует большего. Она воспринимает как провокацию тот факт, что руководителем партии становится Эрне Гере, также как Ракоши ученик Сталина. Положение обостряется.

Вторник, 23-го октября 17 часов.

Тысячи студентов стоят в Будапеште на Сталинской площади и требуют большей свободы, улучшения жизненных условий, отмены полиции и Госбезопасности и назначения правительства без участия сталинцев.

Через два часа после студенческой демонстрации по радио выступает секретарь ЦК Эрне Гере, который только утром в тот же день вернулся из Белграда. Его тон заставляет студентов подозревать, что предстоит возврат к сталинским методам управления.

Эта речь воспринимается студентами как призыв к действиям. С возгласами "Долой Гере!" студенты вместе с большой толпой людей всех слоев и профессий идут к зданию будапештской радиостанции. Там их встречают войска госбезопасности. Встречают залпами. После этого толпы удержать нельзя, в руках демонстрантов появляется оружие, полученное ими от отдельных частей венгерской армии. 22 часа.

Огромный восьмиметровый сталинский памятник опрокидывается. Перед памятником Петефи молодой студент декламирует слова, которыми певец свободы венгерского народа начал революцию 1848-го года: "Подымайтесь, венгры, родина зовет вас!"

В Будапеште в течение ночи происходят первые бои.

ЦК партии заседает без перерыва.

Председатель Совета Министров уходит в отставку.

Новый председатель Совета Министров - Имре Надь.

Имре Надь провозглашает военное положение и ставит первый ультиматум повстанцам, которые состоят в основном из студентов и рабочих. ОН требует, чтобы они сложили оружие и прекратили всякие демонстрации. Радио "Будапешт" сообщает, что правительство обратилось, согласно постановлениям Варшавского договора, к советскому командованию с просьбой расправиться с повстанцами. Только впоследствии становится известным, что эту акцию предпринял арестованный секретарь ЦК партии Эрне Гере, который обратился к советскому командованию за помощью без разрешения правительства Надь.

Среда, 24-го октября.

Первые стычки между советскими войсками и повстанцами. Части венгерской армии присоединяются к революционерам. Беспорядки перекидываются на всю страну. В городе Мадьяровар венгерские войска госбезопасности устраивают страшное побоище. В течение нескольких минут под очередями пулеметов гибнет девяносто человек. Во всей стране растет возбуждение. В 12 часов у микрофона выступает Имре Надь и обращается к венгерскому народу со следующим призывом:

"Говорит Имре Надь - председатель Совета Министров Венгерской народной республики. Население Будапешта, сообщаю вам следующее: все те, кто хочет предотвратить дальнейшее кровопролитие и сложит оружие до 14-ти часов сегодня, не будут преданы военно-полевым судам. Кроме того сообщаю вам: мы приложим все усилия, чтобы осуществить демократизацию нашей страны во всех областях, в партийной, государственной и экономической жизни. Ответьте на этот призыв, прекратите бои".

Воззвание не имеет успеха. Наоборот, военные действия все время расширяются, намечаются первые успехи повстанцев.

Четверг, 25-го октября.

Компартия решает выбросить балласт и жертвует своим первым секретарем Эрне Гере. На его место избирается Янош Кадар.

Но эта смена руководства не успокаивает повстанцев. Дело больше не в выборе - сталинизм или национал-коммунизм, восстание направлено уже против коммунизма как такового.

Пятница, 26-го октября.

"Сабат неп", орган компартии Венгрии, делает еще один шаг вперед. Газета именует повстанцев, которых она еще накануне называла "бандитами и контрреволюционерами", "героями и мучениками". Будапешт терпит сильные разрушения. Дети и юноши борются против советских танков. Во всей стране образуются революционные комитеты. Начинает работу первая свободная радиостанция "Мишкольц".

Суббота, 27-го октября.

Председатель Совета Министров Имре Надь объявляет состав нового Кабинета. В него входит, между прочим, первый президент Венгерской республики после Второй Мировой войны Золтан Тильди и бывший генеральный секретарь партии мелких сельских хозяев Белла Ковач, который провел семь лет в тюрьме в Советском Союзе. К моменту объявления нового состава Кабинета Ковач еще ничего не знает о своем назначении. Коммунисты пользуются его именем как вывеской.

Соседние с Венгрией страны помогают как могут. Они посылают консервированную кровь для переливания и медикаменты. Первые санитарные поезда переходят австрийско-венгерскую границу и идут по направлению к Будапешту.

Воскресенье, 28-го октября.

По всей стране объявляется генеральная забастовка. рабочие заявляют, что возобновят работу только после того, как советские войска выйдут из страны.

Понедельник, 29-го октября.

После восьмилетнего заточения в Будапешт возвращается глава католической церкви Венгрии кардинал Миндсенти.

Владимир Тольц:

Прерву на минуту воспроизведение этого уникального аудиодокумента, звучание которого на наш сегодняшний вкус и слух отдает фальшивой патетикой. (Надо помнить при этом, что за пафосом «художественной самодеятельности» радиодикторов - реальная драма жизни). Прерву, чтобы рассказать вам коротко о примасе венгерской католической церкви Йозефе Миндсенти.

В 1956-м ему исполнилось 64 года. Он уже 10 лет был кардиналом и 8 - тюремным сидельцем. (Арестовали Миндсенти в 48-м, а в 49-м приговорили к пожизненному заключению.) 3 ноября 1956-го года освобожденный кардинал обратился к соотечественникам по радио. Он в частности сказал:

Очень часто приходится нынче слышать: я, имярек, порывая с прошлым. Буду говорить искренне, не кривя душой. О себе подобного не скажу: я, милостью Божьей, остаюсь тем же, чем был до тюрьмы./.../

Сейчас, впервые в истории, Венгрия действительно пользуется действенной симпатией остальных цивилизованных народов./.../

В нашем гимне говорится о борьбе с многочисленными врагами. Но мы даже в исключительно тяжелом положении нашем надеемся, что у нас нет смертельных врагов. Сами мы никому не являемся врагами и хотим жить в дружбе со всеми народами и странами. /.../ Мы, маленькая нация, хотим жить в дружбе в безмятежном, мирном, взаимном уважении в равной мере с великими Соединенными Штатами Америки и с могучей русской империей. /.../ Я, будучи главой Католической Церкви заявляю, что /.../ мы не противники исторически оправдываемого прогресса, мы способствуем здоровому развитию во всех областях. /.../ Мы те, кто следит и желает споспешествовать благополучию всего нашего народа, уповаем на Провидение. И не напрасно.

Провидению было угодно, чтобы на следующий день кардинал Миндсенти вновь оказался заключенным. На сей раз в американском посольстве в Будапеште, где он укрылся от преследовавшей его венгерской и советской госбезопасности. Лишь в 71-м по договоренности с Ватиканом венгерские коммунисты выпустили его в Рим.

Но все это было позже. А пока вернемся к фонограмме 1956 года:

Из фоноархива Русской службы Радио Свобода:

Вторник, 30-го октября.

Революционная борьба в Венгрии продолжается уже неделю. Имре Надь опять перестраивает правительство, теперь уже при участии следующих партий, которые возродились в ходе революционных событий: социал-демократическая партия, партия мелких сельских хозяев, крестьянская партия и либеральная партия. Компартия, которая изменила свое имя на социалистическую партию трудящихся, представлена в кабинете тремя лицами - Имре Надь, Янош Кадар и Гезе Лозанчи.

Казалось, революция победила. Изо всех районов Венгрии в Будапешт едут делегаты рабочих революционных советов.

Среда, 31-го октября.

В Будапеште усиливаются слухи, что сильные советские соединения подтягиваются к Будапешту из Румынии и Советского Союза. Однако стремление к полной независимости остается несломленным, как у правительства Надя, так у всего народа.

Четверг, 1-го ноября.

Имре Надь объявляет, что Венгрия выходит из Варшавского договора и отныне будет нейтральным государством. Надь обосновывает выход из системы военного договора противозаконным вступлением новых советских войск на территорию Венгрии. Глава правительства просит объединенные нации гарантировать нейтралитет страны.

Пятница, 2-го ноября.

Тем временем советские войска закончили свои передвижения. Австро-венгерская граница опять герметически закрыта. Медикаменты и продукты питания не могут больше доставляться в Венгрию.

Суббота, 3-е ноября.

Правительство Надь опять реорганизуется. На этот раз на основе равноправия четырех партий. В Будапеште и по всей стране растет беспокойство. Многие венгры все еще надеются, что советские войска будут оттянуты из Будапешта, а затем и из страны в целом.

Но советские войска не уходят, наоборот, в страну подтягиваются новые соединения пехоты и бронечастей. Вокруг Будапешта образуется стальное кольцо. Венгерская армия ведет себя спокойно, она не хочет провоцировать советского выступления. Вечером 3-го ноября созывается совещание представителей советского и венгерского командований, чтобы подготовить вывод советских войск. Тем временем численность этих войск возросла до двухсот тысяч штыков и около пяти тысяч танков, вдвое больше, чем Гитлер бросил на Советский Союз в июне 41-го года.

Воскресенье, 4-е ноября, 3.30 утра.

Представители венгерского командования арестованы. Начинается штурм Будапешта советскими частями. Используя танки и реактивные самолеты, советское командование пытается захватить город.

Одновременно начинаются военные действия и по всей стране. Несмотря на огромное численное превосходство, советскому командованию не сразу удается стать хозяином положения. 8 часов утра.

Передатчик имени Кошута находится все еще в руках правительства Надь.

"Внимание, внимание! Говорит свободное радио имени Кошута в Будапеште. Министр-президент Надь сегодня утром сообщил: сегодня утром советские войска напали на столицу Венгрии с явным намерением свергнуть законное правительство Венгрии. Наши войска ведут бои. Правительство находится на своем посту". 8 часов 10 минут утра.

Передатчик молчит. Тем временем советские власти образовали новое правительство под руководством Яноша Кадара, просьба которого о вводе в действие советских частей должна дать правовую основу акции советского командования. Кадар провозглашает программу, состоящую из 15-ти пунктов. Она начинается с утверждения, что независимость и суверенитет Венгрии должны быть обеспечены и кончается обещанием начать переговоры о выводе советских войск как только будет восстановлен общественный порядок.

Революционеры отчаянно защищаются. Они надеются на интервенцию Организации Объединенных Наций. В 13.55 революционный передатчик в городе Дудапентеле обращается с призывом к Организации Объединенных Наций на итальянском, французском, английском и немецком языках.

"Говорит последняя венгерская радиостанция. Сегодня утром в 3 часа 30 минут советские войска напали на венгерский народ. Мы просим Объединенные Нации немедленно помочь нам. Возможно, что вскоре наши передачи прекратятся, тогда вы нас больше не услышите. Мы замолчим, потому что нас убьют. Когда это случится - мы не знаем".

Рано утром тысячи беженцев переходят австро-венгерскую границу. 22 часа.

В Нью-Йорке собирается Генеральная ассамблея Организации Объединенных Наций. Акция советского командования осуждается подавляющим большинством голосов. Советскому правительству предлагается вывести свои войска из Венгрии.

На австрийскую границу вечером прибывает около ста детей. Они все несут на груди плакатики: "Мы боремся дальше. Возьмите на себя заботу о наших детях. Воспитайте их венгерскими патриотами".

Среда, 7-го ноября.

В Венгрии продолжает хозяйничать советское правительство, приказы которого выполняет марионеточный кабинет Яноша Кадара. Но кровавая борьба еще не закончилась. Из Будапешта сообщается о боях в 8-м районе и индустриальном предместье Чепель. Дунапентеле - город, который когда-то был назван Сталинвараш, становится последним центром сопротивления. Радиопередатчик Дунапентеля без перерыва высылает призывы о помощи.

А сегодня? Сегодня мы можем подвести горестный итог: борьба венгерского народа за свободу раздавлена советскими танками.

Владимир Тольц:

Этот итог радиостанция Освобождение подвела 45 лет назад, в ноябре 56-го. И он был услышан. Вспоминает Александр Гинзбург, учившийся тогда в МГУ.

Александр Гинзбург:

Венгрия для нас это было совершенно нечто невероятное. И вот это, наверное, было единственное время, когда коротковолновый приемник стоял в аудитории, лекция кончалась, преподаватель выходил, включался приемник. И мы все слушали про Венгрию. Все слушали, едва ли "Голос Америки", скорее все-таки "Свободу".

Владимир Тольц:

Вспоминает еще один тогдашний студент - Никита Кривошеин.

Никита Кривошеин:

Непосредственно Венгрию, октябрь 56-го, я встретил в Риге. И мы слушали и 23-е октября и 7-е ноября, 6-го ввод был. И тогда у меня оборвалось. До этого, я очень точно помню, я опережающе почувствовал о том, что конец этому периоду по речи Хрущева на приеме в посольстве Китайской народной республики. Был их праздник 2-го октября. И по этой речи я понял, что всему этому тю-тю. И дальнейшее подтвердило. И уже когда состоялось появление рабоче-крестьянского правительства, созданного в Ужгороде, и был фильм, документальный фильм, по-моему, было слово "контрреволюция" в названии этого фильма. Он шел малым экраном. Это был 52-минутный документальный фильм, в котором очень четко показывалось сваленный Сталин, показывалось повешение чекистов. Я вернулся к своему состоянию до смерти Сталина, смеси ненависти и страха...

Владимир Тольц:

Я - не большой любитель психологических обобщений на материале истории, но, похоже, это ощущение жизни стало тогда довольно распространенным.

Вспоминает Юз Алешковский (в 56-м - московский шоферюга и начинающий литератор).

Юз Алешковский:

И вот осень 56-го, из газет уже узнаю, в преподнесении, конечно, "правдистском" или "известинском", - сообщения были трафаретные, - что в Венгрии происходит заварушка и всякие разговоры, информация от тех, кто слушал радио. Болел безудержно за венгров. Потому что советскую власть, эту систему ненавидел бешено совершенно, бешено и страстно. И конечно, общеизвестно, чем это кончилось. - Боль, разочарование, усилившее ненависть к системе. Я помню эти страстные именно эмоции.

Причем, то, что происходило у венгров, связано было с какими-то надеждами на то, что что-то будет реформироваться в России, потому что оттепель, между прочим, была. А тут появилось такое предчувствие, что опять пойдет дерьмо, зажим. Унылое было настроение.

Владимир Тольц:

Именно тогда, в конце 56-го Наум Коржавин написал:

Я - обманутый в светлой надежде,
Я - лишенный Судьбы и души -
Только раз я восстал в Будапеште
Против наглости, гнета и лжи.

...

Именно тогда, в конце 56-го и потом - в 57-м, 58-м и в 59-м еще под суд и в лагеря в СССР пошли десятки людей. По знаменитой статье 58-10 их судили за "разговоры о Венгрии", за высказанное сочувствие подавленному восстанию, официально именовавшемуся тогда "контрреволюцией", а часто - просто за пьяные угрозы "устроить как в Будапеште". Под влиянием венгерской трагедии круг советских "антисоветчиков" изменился и помолодел: раньше это были по преимуществу люди из "бывших", люди с досоветским жизненным опытом и их дети, постаревшие в лагерях солдаты, прошедшие войну, пережившие оккупацию, плен, "буржуазные националисты" с территорий, недавно ставших советскими; теперь к ним прибавилась молодежь - 20-30-летние, многих из которых потом назовут "детьми ХХ съезда"...

Но это уже - "разница во времени". Как и то, что впоследствии все эти приговоры "по Венгрии" отменили. Точно так же, как в 1990-м отменили приговор и кардиналу Миндсенти - пожизненное заключение. Это через 15 лет после его смерти! И те, кто многие годы после 56-го писали о "венгерской контрреволюции", стали говорить теперь о "торжестве исторической справедливости". А казненного в 58-м за "измену родине" Имре Надя величать национальным героем....

Но осенью 56-го до этого было еще, ой, как далеко...

Информация взята из сайта http://www.svoboda.org